Неточные совпадения
Несмотря, однако ж, на такую размолвку, гость и хозяин поужинали вместе, хотя на этот раз не
стояло на столе никаких вин
с затейливыми именами. Торчала одна только
бутылка с каким-то кипрским, которое было то, что называют кислятина во всех отношениях. После ужина Ноздрев сказал Чичикову, отведя его в боковую комнату, где была приготовлена для него постель...
Когда после того вышел он в столовую, там уже
стоял на столе чайный прибор
с бутылкою рома.
Клим разделся, прошел на огонь в неприбранную комнату; там на столе горели две свечи, бурно кипел самовар, выплескивая воду из-под крышки и обливаясь ею,
стояла немытая посуда, тарелки
с расковырянными закусками,
бутылки, лежала раскрытая книга.
Явился слуга со счетом, Самгин поцеловал руку женщины, ушел, затем,
стоя посредине своей комнаты, закурил, решив идти на бульвары. Но, не сходя
с места, глядя в мутно-серую пустоту за окном, над крышами, выкурил всю папиросу, подумал, что, наверное, будет дождь, позвонил, спросил
бутылку вина и взял новую книгу Мережковского «Грядущий хам».
Встал и, покачиваясь, шаркая ногами, как старик, ушел. Раньше, чем он вернулся
с бутылкой вина, Самгин уверил себя, что сейчас услышит о Марине нечто крайне важное для него. Безбедов
стоя налил чайный стакан, отпил половину и безнадежно,
с угрюмой злостью повторил...
Мать быстро списывала какие-то цифры
с однообразных квадратиков бумаг на большой, чистый лист, пред нею
стояло блюдо
с огромным арбузом, пред Варавкой —
бутылка хереса.
Он исчез. Парень подошел к столу, взвесил одну
бутылку, другую, налил в стакан вина, выпил, громко крякнул и оглянулся, ища, куда плюнуть. Лицо у него опухло, левый глаз почти затек, подбородок и шея вымазаны кровью. Он стал еще кудрявей, — растрепанные волосы его
стояли дыбом, и он был еще более оборван, — пиджак вместе
с рубахой распорот от подмышки до полы, и, когда парень пил вино, — весь бок его обнажился.
И, сопровождая слова жестами марионетки, она стала цитировать «Манифест», а Самгин вдруг вспомнил, что, когда в селе поднимали колокол, он, удрученно идя на дачу, заметил молодую растрепанную бабу или девицу
с лицом полуумной,
стоя на коленях и крестясь на церковь, она кричала фабриканту
бутылок...
Было много женщин и цветов, стреляли
бутылки шампанского, за большим столом посредине ресторана
стоял человек во фраке,
с раздвоенной бородой, высоколобый, лысый, и, высоко, почти над головою, держа бокал вина, говорил что-то.
— Да ну Бог
с тобой, какой ты беспокойный: сидел бы смирно! —
с досадой сказала бабушка. — Марфенька, вели сходить к Ватрухину, да
постой, на вот еще денег, вели взять две
бутылки: одной, я думаю, мало будет…
В комнате
стоял большой, прекрасно сервированный стол, уставленный блюдами,
бутылками всех форм,
с мадерой, бордо, и чего-чего там не было!
На сосновом столе
стоял потухший самовар, тут же поднос
с чашками, допитая
бутылка рому, не совсем допитый штоф водки и объедки пшеничного хлеба.
Нужно ли рассказывать читателю, как посадили сановника на первом месте между штатским генералом и губернским предводителем, человеком
с свободным и достойным выражением лица, совершенно соответствовавшим его накрахмаленной манишке, необъятному жилету и круглой табакерке
с французским табаком, — как хозяин хлопотал, бегал, суетился, потчевал гостей, мимоходом улыбался спине сановника и,
стоя в углу, как школьник, наскоро перехватывал тарелочку супу или кусочек говядины, — как дворецкий подал рыбу в полтора аршина длины и
с букетом во рту, — как слуги, в ливреях, суровые на вид, угрюмо приставали к каждому дворянину то
с малагой, то
с дрей-мадерой и как почти все дворяне, особенно пожилые, словно нехотя покоряясь чувству долга, выпивали рюмку за рюмкой, — как, наконец, захлопали
бутылки шампанского и начали провозглашаться заздравные тосты: все это, вероятно, слишком известно читателю.
Прямо против входа было устроено нечто вроде кумирни, а около нее на столе
стояли подсвечники
с красными свечами, какие-то желтые коробочки и запыленные
бутылки.
Вечером, в одиннадцать часов, лавка запиралась, но зато отпиралась каморка в сенях, где
стояли два громадных сундука — один
с бутылками, другой
с полубутылками.
А посредине между хрустальными графинами, наполненными винами разных цветов, вкуса и возраста,
стояли бутылки всевозможных форм — от простых светлых золотистого шато-икема
с выпуклыми стеклянными клеймами до шампанок
с бургонским, кубышек мадеры и неуклюжих, примитивных
бутылок венгерского.
А вот этот шкафчик, — мой собеседник указал на глубокую нишу, на деревянных новых полочках которой
стояли бутылки с наливками и разная посуда, — этот шкафчик ни больше ни меньше, как каменный мешок.
Вся комната его была заставлена и завалена какими-то ящиками, толстыми книгами незнакомой мне гражданской печати, всюду
стояли бутылки с разноцветными жидкостями, куски меди и железа, прутья свинца.
Однажды, придя в лавку колонизационного фонда, я встретил там целую толпу интеллигентов; у дверей
стоял Васька; кто-то, указывая на полки
с бутылками, сказал, что если всё это выпить, то можно быть пьяным, и Васька подобострастно ухмыльнулся и весь засиял радостью подхалима.
На наре его обыкновенно
стоит сундучок аршина в полтора, зеленый или коричневый, около него и под ним разложены кусочки сахару, белые хлебцы, величиною
с кулак, папиросы,
бутылки с молоком и еще какие-то товары, завернутые в бумажки и грязные тряпочки.
Кожин сам отворил и провел гостя не в избу, а в огород, где под березой, на самом берегу озера, устроена была небольшая беседка. Мыльников даже обомлел, когда Кожин без всяких разговоров вытащил из кармана
бутылку с водкой. Вот это называется ударить человека прямо между глаз… Да и место очень уж было хорошее. Берег спускался крутым откосом, а за ним расстилалось озеро, горевшее на солнце, как расплавленное. У самой воды
стояла каменная кожевня, в которой летом работы было совсем мало.
Здесь в беспорядке валялись книги, бумага, недошитый сапог, разбитые игорные карты и тут же
стояла тарелка
с сухарями и кровяной колбасой,
бутылка с пивом и чернильница.
Кроме отворенных пустых сундуков и привешенных к потолку мешков, на полках, которые тянулись по стенам в два ряда,
стояло великое множество всякой всячины, фаянсовой и стеклянной посуды, чайников, молочников, чайных чашек, лаковых подносов, ларчиков, ящичков, даже
бутылок с новыми пробками; в одном углу лежал громадный пуховик, или, лучше сказать, мешок
с пухом; в другом —
стояла большая новая кадушка, покрытая белым холстом; из любопытства я поднял холст и
с удивлением увидел, что кадушка почти полна колотым сахаром.
На столе
стояли две
бутылки теплого шампанского,
бутылка скверного рому;
стояли тарелки
с кондитерскими конфетами, пряниками и орехами трех сортов.
В зале было жарко и душно, как на полке в бане; на полу, на разостланном холсте, сушился розовый лист и липовый цвет; на окнах, на самом солнечном припеке,
стояли бутылки, до горлышка набитые ягодами и налитые какою-то жидкостью; мухи мириадами кружились в лучах солнца и как-то неистово гудели около потолка; где-то в окне бился слепень; вдали, в перспективе, виднелась остановившаяся кошка
с птицей в зубах.
На столе
стояли три
бутылки —
с белым и красным вином и
с мадерой, — правда, уже начатые и заткнутые серебряными фигурными пробками, но дорогие, хороших иностранных марок.
Закуска была так называемая дворянская, то есть зачерствелый балык, колбаса твердая как камень и мелко нарезанные куски икры буроватого цвета; на том же подносе
стоял графин
с белою водкой и
бутылка тенерифа.
На железной кровати, стоявшей под главным ковром,
с изображенной на нем амазонкой, лежало плюшевое ярко-красное одеяло, грязная прорванная кожаная подушка и енотовая шуба; на столе
стояло зеркало в серебряной раме, серебряная ужасно грязная щетка, изломанный, набитый масляными волосами роговой гребень, серебряный подсвечник,
бутылка ликера
с золотым красным огромным ярлыком, золотые часы
с изображением Петра I, два золотые перстня, коробочка
с какими-то капсюлями, корка хлеба и разбросанные старые карты, и пустые и полные
бутылки портера под кроватью.
Санин зашел в нее, чтобы выпить стакан лимонаду; но в первой комнате, где, за скромным прилавком, на полках крашеного шкафа, напоминая аптеку,
стояло несколько
бутылок с золотыми ярлыками и столько же стеклянных банок
с сухарями, шоколадными лепешками и леденцами, — в этой комнате не было ни души; только серый кот жмурился и мурлыкал, перебирая лапками на высоком плетеном стуле возле окна, и, ярко рдея в косом луче вечернего солнца, большой клубок красной шерсти лежал на полу рядом
с опрокинутой корзинкой из резного дерева.
Перед ним
стояла бутылка его любимого красного вина Pommard, рядом
с ним по обеим сторонам сидели Вера и Анна.
— Все, что зависит от меня, я сделаю и имею некоторую надежду на успех, — ответила на это Миропа Дмитриевна и повела
с первого же дня незаметную, но вместе
с тем ни на минуту не прерываемую атаку на мужа, начав ее
с того, что велела приготовить к обеду гораздо более вкусные блюда, чем прежде: борщ малороссийский, вареники, сосиски под капустой; мало того, подала даже будто бы где-то и случайно отысканную
бутылку наливки, хотя, говоря правду, такой наливки у Миропы Дмитриевны
стояло в подвале
бутылок до пятидесяти.
Перед самой хозяйкой главным образом виднелся самовар и ветчина
с горошком, а также и
бутылка сладкой наливки; перед детьми красовалась гречневая каша
с молоком, которой они, видимо, поглотили значительное количество; перед француженкой
стояла огромная чашка выпитого кафе-о-лэ и целая сковорода дурно приготовленных котлет-демутон; а перед немкой — тоже выпитая чашка уже черного кофею и блюдо картофелю.
Аннинька хотела встать и проститься, но на столе появился новый поднос, на котором
стояли две тарелки, одна
с рыжиками, другая
с кусочками икры, и
бутылка мадеры.
Стоя перед покупательницей на коленях, приказчик примеряет башмак, удивительно растопырив пальцы. Руки у него трепещут, он дотрагивается до ноги женщины так осторожно, точно боится сломать ногу, а нога — толстая, похожа на
бутылку с покатыми плечиками, горлышком вниз.
Поодаль от стола, не принимая пищи, сидел жандармский генерал
с непроницаемым, но унылым видом, как будто тяготясь надоевшей ему формальностью. Со всех сторон двигались и шумели офицеры в своих красивых, украшенных золотом мундирах: кто, сидя за столом, допивал
бутылку пива, кто,
стоя у буфета, разжевывал закусочный пирожок, отряхивал крошки, упавшие на грудь мундира, и самоуверенным жестом кидал монету, кто, подрагивая на каждой ноге, прогуливался перед вагонами нашего поезда, заглядывая на женские лица.
На столе, где лежали мои рукописи,
стояли три пустых
бутылки из-под пива, две тарелки
с объедками колбасы и сыра, два веера и перчатки не первой молодости.
Через час вся компания сидела опять в садике «Розы», и опять
стояла бутылка водки, окруженная разной трактирной снедью. Все опохмелялись
с каким-то молчаливым ожесточением, хлопая рюмку за рюмкой. Исключение представлял только один я, потому что не мог даже видеть, как другие пьют. Особенно усердствовал вернувшийся
с безуспешных поисков Порфир Порфирыч и сейчас же захмелел. Спирька продолжал над ним потешаться и придумывал разные сентенции.
Приисковые бабы часто проведывали Маркушку и каждый раз успевали у него что-нибудь выпросить, потому что в лачуге Маркушки теперь было всего вдоволь — и одежи всякой, и харчу, даже
стояла бутылка с вином.
На столе
стояли две
бутылки вина, которые, конечно, я захватил
с собой, и, уходя, запер номер, а ключ положил в карман.
Среди маленькой, чисто убранной комнаты
стоял стол, покрытый белой скатертью; на столе шумно кипел самовар, всё вокруг было свежо и молодо. Чашки,
бутылка вина, тарелки
с колбасой и хлебом — всё нравилось Илье, возбуждая в нём зависть к Павлу. А Павел сидел радостный и говорил складной речью...
Дробно стучал дождь. Огонь в лампе вздрагивал, а чайники и
бутылки молча ухмылялись. Илья закрылся
с головой дядиным полушубком и лежал, затаив дыхание. Но вот около него что-то завозилось. Он весь похолодел, высунул голову и увидал, что Терентий
стоит на коленях, наклонив голову, так что подбородок его упирался в грудь, и шепчет...
Судьба меня душит, она меня давит…
То сердце царапнет, то бьёт по затылку,
Сударку — и ту для меня не оставит.
Одно оставляет мне — водки
бутылку…
Стоит предо мною
бутылка вина…
Блестит при луне, как смеётся она…
Вином я сердечные раны лечу:
С вина в голове зародится туман,
Я думать не стану и спать захочу…
Не выпить ли лучше ещё мне стакан?
Я — выпью!.. Пусть те, кому спится, не пьют!
Мне думы уснуть не дают…
В Тамбове на базарной площади, пахнувшей постоянно навозом, а в базарные дни шумной и пьяной, были лучшие тамбовские трактиры — Югова и Абакумыча. У последнего
стояли два прекрасных фрейбергских бильярда, к которым и привел меня сыграть партию любитель бильярда Вася в первые дни моего приезда. Но сыграть нам не пришлось: на одном играл
с каким-то баритоном в золотых очках местный домовладелец Морозов, в долгополом сюртуке и сапогах
бутылками, а на другом — два почтенных, кругленьких, коротеньких старичка...
У Ежова на диване сидел лохматый человек в блузе, в серых штанах. Лицо у него было темное, точно копченое, глаза неподвижные и сердитые, над толстыми губами торчали щетинистые солдатские усы. Сидел он на диване
с ногами, обняв их большущими ручищами и положив на колени подбородок. Ежов уселся боком в кресле, перекинув ноги через его ручку. Среди книг и бумаг на столе
стояла бутылка водки, в комнате пахло соленой рыбой.
Компания расположилась на крайнем звене плота, выдвинутого далеко в пустынную гладь реки. На плоту были настланы доски, посреди их
стоял грубо сколоченный стол, и всюду были разбросаны пустые
бутылки, корзины
с провизией, бумажки конфет, корки апельсин… В углу плота насыпана груда земли, на ней горел костер, и какой-то мужик в полушубке, сидя на корточках, грел руки над огнем и искоса поглядывал в сторону господ. Господа только что съели стерляжью уху, теперь на столе пред ними
стояли вина и фрукты.
Он возился в сумраке, толкал стол, брал в руки то одну, то другую
бутылку и снова ставил их на место, смеясь виновато и смущенно. А она вплоть подошла к нему и
стояла рядом
с ним,
с улыбкой глядя в лицо ему и на его дрожащие руки.
За столом, где не было лампы, а
стояла пустая
бутылка и валялась обсосанная голова селедки, сидел небритый субъект в форменной фуражке, обнявшись
с пьяной бабой, которая выводила фальцетом...
За тем самым столом, за которым сам он, Патрикей Семеныч, так упорно присвоил себе право
стоять и обходить гостей
с бутылкою мадеры…
Дулебов садится на скамейку
с правой стороны,
с ним рядом садятся: Смельская, неподалеку от них Мелузов и Негина; к ним подходят
с левой стороны Великатов и Бакин. Трагик сидит в прежнем положении, к нему подходят Вася и лакей из буфета, который ставит
бутылку и рюмки на стол и отходит к стороне. Публика частию
стоит, а частию садится за столики в глубине. Потом Мигаев.
На стульях развешаны мои дворянские мундиры, старые сюртуки, фраки, панталоны, совершенно так, как во время просушки летом на солнце от моли; на столе
стоят банки
с вареньем и соленьем,
бутылки с наливкой и бутыль листовки, которую я охотнее других водок пивал при жизни.